-----------> Дорога от Штайна к Балтаюру

Сопровождаемая Фантелью, Морхэйн стремительным шагом добралась до замка и ступила под сумрачные своды, которые сейчас защищали от холодного дождя со снегом. К счастью обоих дампиров, к моменту встречи они были недалеко от Балтаюра и толком вымокнуть не успели.
- Если вы не слишком продрогли, я покажу вам лабораторию... - жрица посмотрела на девушку, и, увидев ответный кивок, развернулась и пошла вниз по лестнице, ведущей в подвалы. Сейчас ей не хотелось встречаться ни с кем из обитателей замка - настроение было самое мрачное и вместе с тем странно целеустремленное. Она и сама не знала, с чего вдруг решила отвести Фантель в свое святая святых, но девушка шла за ней, и это как-то странно успокаивало. Леди никогда не признавалась себе, что ей страшно в подвалах, создавая для всех облик абсолютно равнодушного к таким условностям существа. Но все равно здесь ей было иррационально тяжело, и отчасти поэтому она всегда работала с ассистентом или держала пару живых жертв. Сейчас лаборатория была пуста.
- Проходите, - голос жрицы прозвучал почти дружелюбно. - Налево, в кабинет.
Указав Фантели на мягкий кожаный диван, Морхэйн взяла с кресла плед и подала девушке.
- Завернитесь, здесь бывает зябко. - сейчас она просто советовала, но в голосе в силу многолетней привычки все равно прозвучал скрытый приказ, который Морхэйн попыталась смягчить улыбкой.
- Вина?
Дампир зажгла спиртовку и поставила на нее большую стеклянную чашу, выливая в нее полбутылки старого красного вина и бросив щепоть специй. В комнате стало теплей и даже уютней. Дождавшись, пока вино нагреется, Морхэйн достала из шкафа пару серебряных бокалов и разлила дымящийся глинтвейн, протянув один бокал Фантели, после чего села напротив нее, ненавязчиво рассматривая девушку.

Фантель не задавала лишних вопросов и не говорила пустых слов, просто следуя сказанному Морхэйн, чем приятно удивила жрицу. Леди не любила показного восхищения, как и показной развязности, так свойственной многим юным. Эта девушка вела себя совершенно по-другому: она расположилась на диване с непринужденным сдержанным изяществом, не подстраиваясь и не бросая вызов. Просто села и взяла в руки протянутый бокал. Морхэйн пару секунд любовалась этой картиной, потом отпила глинтвейн и поставила бокал на стол, подтянув одно колено к груди по давней привычке и сцепив на нем руки в замок.
- Так можем мы поговорить о ваших делах? Знаю я о них не более любого другого обитателя замка, хотя слухов ходит немало… Мне было бы очень интересно послушать, очень.
- Я занимаюсь преимущественно изучением и преобразованием живого... - сказала жрица, глядя в глаза Фантели. - Провожу опыты преимущественно на всяких тварях, иногда пробую вживить им мозг человека. Такие эксперименты еще ни разу не дали желаемого результата, мозг умирает очень быстро, но я не оставляю надежды. Впрочем, сейчас я хочу вернуться к одной очень старой задумке... - Морхэйн на несколько секунд прикрыла глаза, собираясь с мыслями, а может быть еще раз решая, стоит ли посвящать гостью, пока ничем не связанную с ней, в свой сокровенный замысел. - Я хочу попытаться создать живое... Не создать из еще живых частей других живых существ, а создать почти с нуля и заставить ожить и мыслить. Это практически невозможно, и я хочу попытаться это сделать...

Рассказывая, Морхэйн наблюдала за Фантелью, проверяя, действительно ли ей интересно то, о чем говорит жрица, или она слушает из вежливости. Девушка, впрочем, проявляла удивительное внимание. На последних словах женщины она замерла, переваривая услышанное, а потом прямо взглянула на Морхэйн.
- Это очень интересно, я очень вам благодарна, что вы рассказали мне это… Но ведь подобное невозможно! Неужели вы знаете, как оживить бездушное, мертвое тело?
Леди досадливо усмехнулась.
- Если бы знала - уже сделала бы. Нет, это пока только задумка. Для начала я хочу понять, откуда у человека берется душа. То ли ребенку передается часть души матери при вынашивании, то ли он имеет зачатки своей собственной... Я хотела бы провести несколько опытов с эмбрионами. Интересно, делает ли местный хэллерштайнский врач аборты и можно ли отбить у него этот кусок? - Морхэйн задумчиво покачала бокал в руке и отпила глоток остывшего вина.

Кажется, девушка была разочарована. По всей видимости, она ожидала, что Морхэйн прямо сейчас сотворит что-нибудь необыкновенное, скажем, оживит и заставит мыслить стол. Она и не подозревает, сколько грязной, утомительной и кропотливой работы приходится сделать, чтобы даже создать немного не похожую на других тварь, движимую лишь инстинктами... Жрица чуть заметно усмехнулась уголком губ, впрочем, скорее машинально.
Однако при словах об абортах Фантель выдала странную реакцию. Она закашлялась, подавившись вином, а потом посмотела на ученую с холодностью, граничащей с брезгливостью.
- Мне не дано знать речей Смерти, а бог людей нам не интересен; но хотя бы со стороны гуманности вы позволите себе такое?
- Конечно, - спокойно кивнула Морхэйн. - Ведь если эти женщины сами идут на то, чтобы избавиться от нежеланного ребенка - почему бы мне не воспользоваться этим? Просто нужно провести все гораздо аккуратнее, чем делает местный врач, и не расчленять эмбрион на части этими грубыми инструментами, а извлечь его целиком, при помощи магии. У животных я так отнимаю некоторые органы...

Леди Фантель старательно придавала своему лицу спокойное и отрешенное выражение. Морхэйн сидела, опустив ресницы, выжидая, пока девушка вернет себе прежний холодный вид. Для жрицы не было секретом, что многие ее эксперименты даже дампирам кажутся чем-то извращенным. Правда, статус ее позволял ей многое. Пути Госпожи Смерти неисповедимы, и ее слуга могла позволить себе не давать кому-либо отчета в своих изысканиях - для большинства обитателей замка все объяснялось её принадлежностью к культу, а жрецы - они всегда несколько безумны... Это давало Морхэйн некую зону внешней и внутренней свободы, в которой она и жила, мирясь даже с ощущением многотонного веса каменных сводов замка над головой. Вот и сейчас она молчала, спокойно допивая остывшее вино, ничем не выказывая гостье, что ее изумление было замечено. Фантель и так проявила недюжинную смелость, придя с ней сюда. Вот так, всерьез, исследованиями Морхэйн уже давно никто не интересовался - обычно любопытство самых смелых не выходило за рамки поверхностных вопросов где-нибудь в общей зале.
- Понятно… простите за глупый вопрос, это просто необычно, не более.
Жрица кивнула и чуть улыбнулась - вполне приветливо и понимающе, что водилось за ней редко.
- Скоро солнце начнет садится, вы не хотите пообедать?
Женщина задумалась над предложением Фантели, но пришла к выводу, что сейчас гораздо важнее записать некоторые пришедшие ей в голову в течение беседы идеи, пока они не утратили четкость.
- Благодарю Вас за предложение, но вынуждена отказаться - сейчас я хочу немного поработать... - Морхэйн встала с дивана, давая понять, что не задерживает девушку. - Мне было приятно поговорить с Вами, и я надеюсь, Вы еще загляните ко мне... - леди сказала это вполне искренне. Если Фантель и правда интересовалась ее делами - жрица готова была принять ее вновь и даже допустить до чего-нибудь безобидного. Пока же гостья нуждалась в возможности осмыслить услышанное, а заодно наконец нормально обсохнуть и переодеться - плед и вино Морхэйн не могли полностью спасти от голода и сырости. Женщина проводила гостью до тяжелой двери, хитрым нажатием на несколько невидимых точек отперев ее, и чуть склонила голову на прощание.
- До новой встречи, леди Фантель.
Блик от факела скользнул по лицу жрицы и отразился в глазах странным глубинным огнем.

Попрощавшись с Фантелью, Морхэйн вернулась к себе в кабинет и села за стол, положив перед собой перо и лист бумаги и застыв в задумчивости. В голове роились мысли, навеянные разговором с юной дампиршей. Вспомнив брезгливое выражение лица девушки при упоминании об опытах с эмбрионами, жрица решила, что этот способ стоит пока отложить. Опробовать его на практике она успеет всегда, а сейчас важнее разобраться с имеющимся теоретическим материалом... Морхэйн потерла тонкими бледными пальцами виски. Царящее в лаборатории безмолвие давило, отдавалось в голове тупой болью. Не было слышно ни шуршания из камеры, где содержались подопытные, ни тихого звона отмываемых пробирок в руках ассистента. Она была в этой каменной клетке одна, и это делало ее беспомощной. Порой ей хотелось тоскливо завыть от этого вечного одиночества, которое особенно остро осознавалось здесь, в утробе замка дампиров, пропитанного кровью. Здесь не осталось ничего настоящего, живого, и каждый здесь был чужд каждому, скрывая за улыбками безразличие и усталость. Если бы ей удалось создать живое - она бы сделала его другим... сбалансированным, не чуждым искренности и добрых побуждений, но способным постоять за себя. Жизнеспособным и жаждущим жить, приспособляющимся к любым условиям, не роняя себя. Может быть, с такими спутниками она смогла бы уничтожить стену и снова вернуть Хеллерштайну Мир... И пусть сгинут проклятые Мать и Отец, принявшие это бессмысленное решение об отделении...
Морхэйн провела рукой по лбу и встала, оставив лист бумаги абсолютно чистым. Надев куртку и повесив за спину меч и сумку, она быстрым шагом покинула лабораторию.
В Штайн... Найти жертву, ассистента или еще кого... Я больше не могу выносить этой тишины.

-----> Штайн

Морхэйн казалось, что она лежит на каменном полу. Холод проникал в нее, сковывал, но оставлял разум ясным. Жрица открыла глаза и увидела над собой потолок, затканный черной паутиной. Она знала это место - фамильный склеп семьи Нахт. Она лежала на каменной плите и не могла пошевелиться.
Как я тут очутилась? - мысли текли плавно, как черная осенняя вода. - Последний раз я была у себя в кабинете... Читала книгу. Может быть, страницы были отравлены и я умерла?
Ответом ей был сухой стук, отдаленно напоминающий смех. Их сумрака в углу выступила высокая фигура в черном пыльном одеянии. Капюшон был откинут, и дампиресса видела, как стучат челюсти смеющегося скелета. Смерть села на край плиты и склонилась над жрицей.
- Приветствую тебя, Госпожа... - скованность мешала Морхэйн выполнить привычный церимониал, но говорить она могла. - Чем я могу служить тебе? Или... срок моего служения вышел?
Голос смерти прозвучал в ее голове, минуя уши.
- Ты еще не мертва... - и снова сухой смешок-щелканье. - Ты думала, твой новый друг отравил тебя? Ты мыслишь, как простой дампир, и этим разочаровываешь меня. Нет, я просто пришла посмотреть, с чего это вдруг самая преданная моя слуга заинтересовалась другим богом?
Морхэйн стало еще холоднее. Впервые она посмотрела на ситуацию под этим углом. Привыкшая не ставить себе барьеров в сфере познания, жрица не задумалась, что глубокий интерес к религии теней может быть расценен как измена. Сказать в свое оправдание ей было нечего, но Смерть явно ждала ответа.
- Я не хочу видеть, как разлагается этот мир... - хрипло произнесла она и тут же осеклась - не желать видеть смерть и разложение опять-таки означало измену Госпоже. Но теперь останавливаться было поздно. - У теней есть какая-то тайная сила, которая позволяет им жить и на что-то надеяться. Я хочу узнать, что это за сила, и использовать ее для того, чтобы разрушить стену и вернуть Штайн в мир.
Теперь все было сказано, и Морхэйн отрешенно смотрела вверх, ожидая приговора. Она не хотела изменять Госпоже, но это вышло как-то само - с того самого момента, когда она начала слушать юного священника из Штайна. Её заворожил этот неведомый бог, дающий силы жалким слабым людям, а не дампирам. Но возможно ли служить двум господам? Хватит ли сил балансировать между жизнью и Смертью?
Снова щелканье. Жрица перевела взгляд на сидящий рядом скелет и увидела, что Смерть заходится беззвучным хохотом.
- Ты столько лет служишь мне, а даже не задумалась, кто я, - Морхэйн уловила в голосе что-то похожее на ухмылку. - Я - садовник, что срезает лишнее и отжившее, чтобы сад обновлялся. Хаос - первоматериал, бесконечное множество вихрящихся элементов. Но кто сорвет розу, моё дитя? Кто сорвет розу? Кто...

Жрица очнулась и обнаружила себя в лаборатории. В ушах еще отдавался сухой щелкающий смех, а в голове крутилось: Кто сорвет розу? Кто?
- Какая, к хаосу, роза? - Морхэйн села и потерла виски. - Садовник... Сад... - что-то забрезжило в ее сознании. - Чей это сад... и почему он такой чахлый? Госпожа... Мастер мой. Значит я - подмастерье? Подмастерье садовника? Я тоже должна следить за садом? - жрица сжала тонкими пальцами голову. - Слишком много новой информации... Я запуталась... Что же мне делать?

Странный сонный морок и непонятное, какое-то юношеское воодушевление, охватившее ее, вызывали у Морхэйн досаду, и женщина решительно поднялась, надевая меч. Ей следовало развеяться и подышать свежим воздухом.

-------> Сад

Къяар пришлось ждать не меньше минуты. Потом дверь наконец открылась, и на пороге показалась Морхэйн. Дампиресса была еще бледнее, чем всегда, под глазами явно обозначились темные круги, из аккуратной обычно прически выбились несколько прядей, очертив лицо с двух сторон, так что оно стало казаться еще более резким. Некоторое время женщина отсутствующим взглядом смотрела на Къяар, будто не могла вспомнить, кто перед ней, потом в ее глазах появилось какое-то живое выражение - смесь нетерпения, интереса и страха - и она схватила девушку за плечо, почти втаскивая ее в лабораторию. С губ жрицы слетело какое-то слово - и дверь за спиной иномирянки захлопнулась.
Морхэйн провела Къяар через скудно освещенную лабораторию в кабинет, который, наоборот, был заставлен горящими свечами, так, что можно было подумать - его обитательница боится темноты. Отпустив наконец плечо ассистентки, дампиресса села в кресло и кивнула девушке на второе.
- Ты была в церкви, когда она обрушилась? - по интонации это было скорее утверждение. - Ты видела светловолосого священника? Он был там? - в голосе дампирессы были те же нетерпение и страх, что и во взгляде.

Минуты две - Морхэйн показалось, что прошло гораздо больше времени - она и ассистентка просто смотрели друг на друга. Къяар не спешила с ответом, и жрица жадно силилась прочитать в ее взгляде хотя бы намек на него. Еще немного - и она вскочила бы, встряхнула бы девчонку за плечи, оставляя следы от втиснутых в кожу пальцах, вытрясла бы из нее все, что та знала. С каждой секундой молчания ее страх рос, и пропорционально ему уменьшалась человечность. Женщина заметила, как мелькнуло в глазах иномирянки изумление, как чуть скривились ее губы, и ей захотелось ударить Къяар.
Наконец девушка соблаговолила ответить:
- Да, я была в церкви. Там был один из служителей, невысокий и темноволосый. Думаю, что он погиб под обвалом, но это, кажется, не тот, о ком вы спрашиваете.
Дампиресса наклонила голову, оперевшись лбом о сомкнутые в замок пальцы. Огромное облегчение, которое она испытала, грозило открыть дорогу слезам, но Морхэйн не могла позволить себе плакать - во всяком случае сейчас, перед этой ухмылявшейся девчонкой. Солоноватый вкус крови из прокушенной губы привел ее в себя и придал сил. Она слизнула красную каплю и выпрямилась. Взгляд снова стал жестким и внимательным, унизительный страх колоссальным усилием был загнан глубоко внутрь. Жрица не питала иллюзий по поводу того, что Хаос, один раз потерпев неудачу, остановится, но раз Анаэль не погиб - у нее было еще немного времени, чтобы попытаться что-то сделать.
Пока она думала, с какого конца подступиться к этому делу, Къяар снова заговорила:
-  Госпожа, вы меня беспокоите. Я перестаю вас понимать, и мне это, и без того незнакомой с вашим миром, очень не нравится. Что происходит? Вас опять беспокоило ваше жуткое божество, которому вы служите? Почему вам небезразлична судьба священника? Откуда вы знаете главу повстанцев? Если вы идете против устоев своего общества (как я это пока понимаю) - чем это обернется для вас? Чего вы хотите - высвободить этот мир или взорвать его, сломать и переделать? В любом случае, я хочу и могу вас поддержать. Но вас - это не дрожащую испуганную женщину, действия которой я предугадать не могу, но сильную и решительную госпожу, повиноваться которой кажется само собой разумеющимся. Если вы скажете мне, что случилось, я могу попытаться помочь. В вас слишком много страдания... как для одного существа.
- Молчи, - выдохнула Морхэйн, оцепенев от этой речи. Те вопросы, что задавала иномирянка, следовало задавать не здесь, под самым носом у Сильбера и Смарагды. Да, Отец и Мать не всегда интересовались жизнью своих детей, но если бы именно в этот момент им стало интересно узнать, чем именно живут дампиры в Балтаюре - все планы жрицы очень быстро - а может, наоборот, не очень быстро и куда более неприятно - оборвались бы вместе с ее жизнью. Как и жизнь ее ассистентки, хотя для Къяар могли уготовить и что-нибудь иное - в замке было полно скучающих дампиров.
Женщина поднялась, оперевшись на подлокотник кресла - ее заметно пошатывало - и подошла к одному из шкафов. Из ящика были извлечены острый ритуальный нож, мешочек мелких камней и невысокая плошка. Высыпав в нее камни, Морхэйн закатала рукав и, стиснув губы, коротко полоснула себя по предплечию. Кровь полилась в плошку, заполняя ее до половины. Зажав порез, жрица достала бинт и, тихо шипя от боли, кое-как перевязала рану. Обращаться за помощью к иномирянке она не стала - сейчас ничто не должно было отвлекать ее от задуманного. Взяв здоровой правой рукой плошку, женщина выложила по периметру комнаты круг из окровавленных камешков, потом обмакнула палец в оставшуюся в плошке кровь и соединила их сплошной чертой, шепча слова древнего языка. Свет свечей как будто приобрел красноватый оттенок - барьер был поставлен.
- Не задавай больше таких вопросов в замке, - вздохнула Морхэйн, устало садясь в кресло. - Лучше всего говорить о подобном у порталов - там... - жрица поморщилась от дергающей боли в руке и поправила повязку - там нестабильный магический фон, и прослушать то, что там говорится, магически очень сложно. Здесь же ни подвал, ни стены не защитят нас, если Высшие захотят нас послушать... Сейчас я оградила нас, но даже поддержанный моей кровью, барьер даст нам не больше получаса безопасности, - дампиресса облизнула пересохшие губы, бросила тоскливый взгляд в сторону шкафа с вином и бокалами, но сил подняться в себе не нашла и продолжила говорить сухим усталым голосом. - Теперь отвечу на твои вопросы. Да, Хаос снова беспокоил меня, но не так, как ты думаешь. Обрушение церкви - это его дело, и мне хотелось бы знать, каким чудом тебе удалось выжить... - Морхэйн чуть улыбнулась, давая понять, что судьба ассистентки ей тоже не совсем безразлична. - Что до священника... - женщина помедлила, подбирая слова. Она сама не знала, как охарактеризовать то, что она испытывала к Анаэлю, и не была уверена, что хочет с кем-то делиться этим, - я просто хочу, чтобы он жил. Он обещал помочь мне в деле освобождения этого умирающего мира. Именно освобождения - я не хочу переделывать его, я всего лишь снова хочу открыть его границы, уничтожить возведенный Отцом и Матерью купол. И для этого мне нужна поддержка кого-то столь же сильного, как они, а лучше - кого-то гораздо сильнее. Священник сказал, что Бог теней не откажет в этом, но кто сможет попросить об этом Бога, если умрет его слуга? - дампиресса нахмурилась и потерла пальцами лоб - она подумала, что другой погибший священник - пусть даже не Анаэль - мог отвратить человеческого Бога от желания помочь ей. Теперь она жалела, что велела Къяар отнести книги в церковь - она столького еще не знала о характере этого чуждого ей божества, а спросить было не у кого. - Что до главы кантасцев - мы знакомы, но не связаны никакими обязательствами, не говоря уж о дружеских чувствах. Просто священник - его брат, и мне случилось лечить его от отравления ядом моих же творений. Это, впрочем, не делает меня менее ненавистной для людей из Сопротивления, и хоть я знаю вход в их катакомбы - думаю, кроме мечей и стрел меня там ничто не ждет. Так что если тебе удастся как-то втереться в доверие к кантасцам - это будет хорошо для нас обеих. В случае, если в замке узнают о моем предательстве - постарайся сбежать к ним. Провести остаток жизни в подземелье - какая-никакая, но все-таки альтернатива сексуальному рабству или медленной смерти под пытками здесь, в Балтаюре, - Морхэйн невесело усмехнулась и подняла на Къяар взгляд существа, которому почти нечего терять. - Еще вопросы?

В ответ на отрицательный жест, которым иномирянка отказалась от возможности спросить что-то еще, жрица только пожала плечами. Ей и самой не хотелось ничего рассказывать сейчас. Разум подсказывал, что стоит прояснить все недоговоренное, пока стоит барьер - не резать же руки каждый раз, когда ассистентка по простоте душевной решит спросить что-то из того, о чем в Балтаюре вслух не говорят - но усталость и пережитый страх за Анаэля пересиливали его голос. Сейчас Морхэйн не хотелось быть разумной. И сильной тоже. Если быть честной, то ей хотелось сжаться на полу и завыть от тоски и бессилия. Но женщина только утомленно провела тыльной стороной ладони по лбу и оперлась локтями о стол, глядя на Къяар. Анаэль был временно потерян для нее - оставалась эта желтоглазая девочка, носитель знаний другого мира.
- Я могу подняться наверх, в покои?
Дампиресса долго сосредоточенно смотрела на ассистентку и одновременно будто бы сквозь нее, а потом отрицательно покачала головой.
- Нет. Хаос может вернуться и доделать то, чего у него не вышло. Я не хочу оставлять тебя без присмотра, а сама возвращаться наверх не хочу... - Морхэйн на миг спрятала глаза, уткнувшись лбом в сцепленные пальцы, однако очень быстро подняла взгляд снова. - Я боюсь его, Къяар.
Было видно, какого мучительного усилия стоило жрице это признание. Но рубикон был пройден, и Морхэйн почти физически ощущала, как слезает с нее шелуха былой гордости, ледяной отстраненности, маска предписанного достоинства жрицы. Сейчас они с Къяар были равны - девушка, попавшая волей шального случая в чужой умирающий мир, где мало что могло служить ей защитой, а надежда на возвращение домой была ничтожно мала - и женщина, вся жизнь которой внезапно оказалась лишь полуправдой, а впереди было практически невыполнимое, но без стремления к этому ей теперь особо незачем было жить.