-------> вход в кантамблок

Почему-то Лиавир подумал, что с этим человеком лучше не пререкаться. Поэтому он ничего не сказал, когда тот взвалил светловолосого на плечо, и послушно взял факел, освещая дорогу. Юноша мельком видел каких-то людей, но рассмотреть их не успел - они слишком быстро продвигались по этому странному лабиринту. Наконец они достигли цели - небольшой чистой комнаты, где незнакомец переложил свою ношу с плеч на постель. Почти сразу явились какие-то бледные женщины, принесшие горячую воду и бутыльки с какими-то снадобьями. Целитель тут же принялся за дело: он осторожно взрезал одежду светловолосого там, где ее было затруднительно снять, и бережно омыл его раны. Их оказалось несколько, не считая многочисленных синяков и ссадин. Но те, которые оставили ползучие растения, выглядели скверно. От них начинала расползаться багровая опухоль. Лиавир закусил губу. Похоже, действительно заражение...
Тем временем незнакомец выбрал одно из снадобий и протянул целителю.
- Смажте им свою рану. Боль утихнет. Но... от яда не спасет... Вы обречены, если, конечно, сюда не явятся дампиры и не соизволят вас вылечить...
Юноша кивнул, но сперва смазал раны светловолосого, а потом уж свою. Как ни странно, собственная рука пока выглядела не так плохо и даже повиновалась.
- Кто такие дампиры? - осмелился спросить он. - И неужели их нельзя уговорить или заплатить им?
В том, другом мире, в котором он родился, целители от Храма порой лечили бесплатно тех, кто действительно нуждался в этом, а спесивые частные лекари никогда не гнушались деньгами. Но здесь все могло быть иначе.
Между тем незнакомец вооружился и подошел к постели, с тревогой и болью глядя на лежащего в беспамятстве юношу.
- Ниа... Слышишь, держись, Ниа... Дождись меня. Я скоро вернусь и..., надеру твою задницу, чтоб тебе, дурак, было неповадно шляться в лесу без моего присмотра!
Значит, его зовут Ниа, - отметил про себя Лиавир, стирая влажной тканью капельки пота со лба светловолосого. - Теперь я хотя бы знаю, как звать, если он попробует уйти до возвращения этого человека...
Незнакомец будто в ответ на мысли обернулся к нему.
- Присмотрите за ним, хорошо? Кажется, я знаю, где достать противоядие...
- Обещаю, - серьезно кивнул юноша. - И еще... Перед тем, как потерять сознание, он просил что-то сказать Габриэлю. Может быть, этот Габриэль может помочь? - Лиавир не знал, ценная ли эта информация для незнакомого заступника раненого, но решил на всякий случай озвучить ее. И еще он понятия не имел, куда идет этот парень, но всей душой желал ему благополучного возвращения. Самого его пробирала дрожь при мысли о том, чтобы выйти в ночной враждебный лес, хотя если бы ему сказали, что от этого зависит жизнь пациента - он бы пошел туда снова.

Низкие каменные своды давили, наполняли душу иррациональной паникой, каждый шаг по заросшим местами паутиной коридорам давался с трудом. Жрица шла за волком по кантамблоку, стараясь ничем не выдать своего состояния. На всякий случай она заготовила заклинание - меч в узких коридорах все равно был бесполезен. Всё это еще могло быть ловушкой, а Морхэйн была не намерена позволять себя поймать.
Вот перед ней открылась дверь и зверь пропустил ее вперед. Морхэйн помедлила, пробормотав заклятие щита, и шагнула внутрь.
Быстрого взгляда хватило, чтобы оценить обстановку. Оборотень не лгал - это правда был Анаэль и состояние его было критическим. Перед постелью скрючился на полу еще какой-то парень, судя по всему, тоже пострадавший от ее творений, только другого вида. А вот юный священник попал в экспериментальную рощу - гордость Морхэйн, ставшую насмешкой судьбы.
- Мне понадобится много горячей воды и чистого полотна, - бросила женщина волку, стремительно подходя к постели. - И перенесите второго пострадавшего куда-нибудь от кровати. Им я займусь чуть позже.
В комнате не было даже стола, который подошел бы для операции, а тратить силы и время на выращивание его из камня сейчас было непозволительной роскошью. Секунды падали каплями расплавленного свинца, жрица развязывала сумку и раскладывала инструменты. Мельком взглянув на разбросанные по полу стебельки неизвестных ей трав, Морхэйн взяла это на заметку. Стоит узнать, откуда это. Но - потом. Всё потом. Где же этот тип с водой?
Женщина разожгла спиртовку и подержала над огнем скальпель, после чего одним точным движением взрезала самый страшный нарыв на теле священника и запустила длинные ногти в кровь и гной, выдергивая оттуда пучок шевелящихся нитей. они еще не разделились от общего основания - споры, вогнанной Анаэлю под кожу хищным деревом. Пока они не попали в кровеносную систему - у юноши был шанс.

Парень с тазом наконец явился, и Морхэйн скорее почувствовала, чем по каким-то внешним признакам поняла, что это тот самый волк, который привел ее сюда.
- Помоги мне освободить его от одежды, - ответила она, беря в руки нож. - Я буду ее взрезать, ты - убирать. Ошметки лучше сразу сжечь.
Молодой человек неприязненно выслушал, но повиновался, и совместными силами они ловко раздели Анаэля. В процессе женщина краем глаза наблюдала за своим помощником и довольно скоро определила, с кем имеет дело. В замке знали о седовласом главе кантасцев (разведка не дремала), хотя мало кому из Господ случалось встречать его лично. Впрочем, он был заинтересован в том, чтобы Анаэль выжил, и это делало его неплохим ассистентом.
Операция была трудной. Морхэйн омыла священника дезинфицирующим снадобьем и стала один за другим вскрывать нарывы, каждый раз боясь поймать в ране не пучок ниток, а жалкие, не успевшие расползтись по организму остатки. Но юноше повезло - семена еще не успели достаточно вызреть. Каждую обработанную рану жрица туго бинтовала чистым полотном.
- Почти все, - сухо констатировала жрица.  - Сейчас очень осторожно подними его на руки - нужно положить его на чистое.
Габриэль Корф ревниво и бережно поднял брата, а Морхэйн сдернула с кровати окровавленные простыни. Пользуясь указаниями кантасца, она нашла чистое белье и ловко перестелила постель.
- Уложи его и принеси мне воды. Не отравленной, - жрица устало усмехнулась, садясь у кровати и протирая инструменты. - Сами вы его пока не выходите...
Анаэль был смертельно бледен, но дышал уже ровнее. Морхэйн влила ему в рот немного эликсира и взяла в ладонь холодную руку, другой измеряя пульс. Мальчик был слаб, очень слаб. Ему нужно было тепло и кто-то, кто держал бы его в этом мире.
Когда вернется Корф - нужно оставить его с братом и найти другого ассистента... - подумала женщина. - Проклятое подземелье, у меня дрожат пальцы, а ведь еще второго оперировать...
Морхэйн устало прикрыла ладонями глаза, опустив плечи. Пока парень не вернулся - можно было позволить себе минуту слабости.

От резкого звука распахивающейся двери жрица вздрогнула и быстро подняла голову. Взяв кружку из рук кантасца, она залпом осушила ее и вернула врагу.
- Каковы дальнейшие распоряжения? - в голосе Корфа звучала едва скрываемая ненависть.
- Отведи меня к второму пострадавшему, - ответила Морхэйн, собирая в сумку инструменты. - Мне понадобится то же: вода, бинты. После этого вернешься сюда и будешь с ним. Сейчас это очень важно для его выздоровления... - жрица провела тыльной стороной ладони по лбу, борясь с головокружением и клаустрофобией. - Держи его за руки, говори с ним - ему важно чувствовать, что кто-то есть рядом, что кто-то нуждается в нем. Это всё.
Женщина встала у двери, ожидая, что ее проводят к второму мальчику. Защитного заклинания она больше не держала, экономя силы.

- Нет, - Морхэйн удивленно приподняла бровь, подумав было, что Корфу плевать на второго парнишку. - Иначе мы все четверо лишимся жизни. Ждите здесь.
Усталая, но заинтересованная, жрица осталась ждать и гадала, где же предводитель кантасцев намерен разместить второго больного, пока он не открыл потайную комнатку.
- Придется оперировать тут. Это единственное безопасное место. Я принесу его сюда.   
Женщина заглянула в комнату, и, оценив почти привычную обстановку, вдруг рассмеялась. Мучительное, давящее чувство замкнутого пространства и общая измотанность достигли какого-то своего предела, когда то, что прежде сводило с ума, начинает вызывать нездоровую эйфорию. Морхэйн легко вошла в пыточную и присела у кровати, подготавливая инструменты. Пальцы у нее больше не дрожали.
Кантасец тем временем принес мальчика и уложил на единственную в этом отнорке кровать. Жрица внимательно оглядела его и осталась довольна - повреждения были не такими критическими, этого бесцветного юнца и правда ранили деревья другой породы. Разве что сильный и неприятный ожег на руке принадлежал представителям экспериментальной рощи - судя по всему, он хватался за стебель сам, пытаясь оторвать его то ли от себя, то ли от Анаэля.
Обработав многочисленные ссадины, глубокие царапины и химические ожоги, Морхэйн заставила мальчика проглотить несколько разведенных в воде капель снадобья, способствующего восстановлению сил, и откинулась на спинку стула.
- Этот выживет, - сказала она, - Хотя рукой ему с неделю лучше не пользоваться.
Немного отдохнув, женщина встала и тихо вернулась туда, где лежал Анаэль. Его брат угрюмо сидел рядом.
- Не забывай менять ему влажные компрессы на лбу, и еще неплохо бы сделать такие же на запястья, - посоветовала Морхэйн. - Я оставляю вам снадобья: вот этим его нужно поить сначала каждые полчаса, потом каждый час. Этим будешь пропитывать повязки, не снимая их, а второму просто смазывать ожоги. Если Анаэлю станет хуже - я узнаю. А теперь выведи меня отсюда.

Морхэйн втайне ожидала сопротивления и даже заготовила несколько весомых доводов - но седоволосый только растерянно кивнул и выскользнул проверить путь. Жрица воспользовалась этими мгновениями, чтобы подойти к кровати Анаэля и еще раз посмотреть на него. Юноша был плох, но явных ухудшений заметно не было. Повинуясь неясному порыву, дампиресса нагнулась и легко поцеловала священника в лоб. И тут же резко выпрямилась, услышав звук открывающейся двери. Однако Габриэль Корф не проявил интереса к тому, почему она находится так близко к его брату.
- Нас вычислили. Говорят, что видели как кто-то из замка прокрался в Кантамблокъ. В отряде объявлена тревога. Черт подери! - юноша яростно пнул шкаф. - Я подозревал, что все так и случится! Нужно всех спрятать в той комнате хотя бы до следующей ночи. Иначе нам всем не жить.
Жрица несколько секунд обдумывала сложившееся положение, с сожалением отбросив первое желание просто обрушить на самых беспокойных часть свода. Наконец она коротко кивнула.
- Анаэля нужно положить на кровать в вашей пыточной, второго парнишку можно на пол - он вскоре придет в себя. Обязательно принеси питьевой воды - снадобья, которыми я буду поить их обоих, нужно разбавлять. В противном случае придется использовать для этого кровь... - жрица нехорошо усмехнулась, пряча за улыбкой вновь нахлынувшую клаустрофобию. - А ты, главарь, разве не пользуешься достаточным авторитетом, чтобы успокоить свой отряд?

- Не тогда, когда у меня в комнате сидит живой здоровый дампир. - Предводитель кантасцев был явно не в восторге от происходящего, но отдавать ее толпе не спешил, и это немного удивляло. Морхэйн с интересом пронаблюдала за манипуляциями с амулетом и автоматически поймала его, когда Корф швырнул его ей. Не зная, что делать с этим предметом, дампиресса намотала шнурок на запястье, после чего снова переступила порог пыточной. Обстановка ей на нервы не действовала, в отличие от тесноты и давящего свода. Чувство усилилось в разы, когда Габриэль захлопнул за ее спиной дверь. Морхэйн сразу перестало хватать воздуха. Жрица побледнела и схватилась за горло, второй рукой ища опору. Ближайшей опорой оказался стул для пленных, на который дампиресса и рухнула. Её накрыло волнами темной паники, и это был вовсе не страх за свою жизнь. Поэтому, когда глава кантасцев вернулся - она была почти рада видеть его. С ним можно было хотя бы говорить, на время отстраняясь от видений и звучащих в ушах стонов давно умерших в этом подземном лабиринте.
- Вы вообще что-нибудь едите, кроме крови? - Спросил Корф, зажигая свечи. -  Кстати, крови нет, но могу предложить вина.
- Мы вообще не пьем кровь, - отозвалась жрица, незаметно вытирая лоб. - То есть нам нет необходимости ее пить для нормальной жизнедеятельности. Мы питаемся тем же, что и вы. Тяга к виду крови заложена в нас генетически... - Морхэйн усмехнулась, вспомнив свои юношеские попытки разобраться в механизме этой зависимости. - Это наше наследство от Матери и Отца. А вина - да, пожалуй... - женщина с благодарностью взглянула на своего врага, к которому сейчас не испытывала никаких вражеских чувств. Осознание, что какое-то достаточно долгое время ей придется провести здесь, в обществе двух раненых и ненавидящего ее человека, способствовало терпимости.

- Значит, убийства людей не являются жизненной необходимостью, тогда почему бы не использовать животных в этих целях? Или графские глаза не услаждает вид крови неразумных существ? Впрочем, мы же для вас как животные... - язвительно произнес Корф, недобро зыркнув на Морхэйн. Волны гнева и ненависти, исходящие от него, были почти осязаемы. Казалось, они тянулись, как нити, в вязком полумраке, разгоняемом только колеблющемся светом нескольких свечей.
Жрица прошептала простое заклинание, проверяя вино на наличие ядов, и отпила из бокала. Она осознавала, что теперь, когда кризис почти миновал, ничто не мешает Габриэлю отравить ее.
- По твоему, животные более достойны мучительной смерти? - усмехнулась дампиресса. - А ведь и среди них может найтись такой же волк-мститель... - женщина немного помолчала, глядя сквозь бокал на свечу. - Но ты прав, людей мучать интереснее. Сильные чувства, такие как страх, отчаяние, надежда, опьяняют не меньше, чем вид крови... - Морхэйн сделала еще глоток и по усилившемуся потоку направленной на нее ненависти поняла, что этот седой юноша готов броситься на нее и перегрызть горло, даже не принимая свое второе обличье.
Габриэль усмехнулся и впился взглядом в ее глаза.
- Что должно было произойти, чтобы жрица Смерти по собственной воли пришла в заведомо расставленную ловушку, ради того, чтобы спасти обычную тень? Я в жизни не поверю, что было просто любопытно посмотреть на страдания человека от дампирских монстроидных деревянистых растений. Что вам нужно от Анаэля?
- Знания, - Морхэйн посмотрела на лежащего в беспамятстве Анаэля и взгляд ее стал почти мечтательным. - Он обладает какими-то особыми знанием и силой, мне непонятными. Прежде я считала, что бог теней - выдумка, которая помогает людям окончательно не впасть в отчаяние. Но в Анаэле я явственно чувствую силу неизвестной природы, мощную и ясную... - женщина прикрыла глаза, собираясь с мыслями. Она не пыталась обелить себя в глазах кантасца, но ей отчего-то хотелось рассказать ему правду. Возможно оттого, что замысел ее был слишком тяжел даже для нее самой.
- Этот мир умирает, Габриэль, - Морхэйн посмотрела на врага спокойно и печально. - Даже если тебе удастся добиться своего и уничтожить всех нас - это не спасет Хеллерштайн. Да, люди перестанут бояться за свою жизнь и постепенно численность населения начнет расти. Но мир не станет больше и богаче, и на смену нам придут другие чудовища, уже из числа людей, которые будут убивать и мучать уже не из-за своей наследственности, а от озлобленности и безысходности. Люди начнут грызться за ресурс, убивать чужих детей, чтобы больше досталось их собственным. И это нормально - таков закон выживания всех живых существ. Я вижу только один выход из положения - снова соединить Хеллерштайн с большим миром. Разрушить эту проклятую стену, возведенную Отцом и Матерью. Я пока не знаю, как это сделать, но я ищу решение. И то, что я увидела в Анаэле, дало мне надежду. Потому что если его бог и правда существует и он так добр и милосерден, как говорит твой брат - возможно, я смогу заручиться его поддержкой и моя задача станет выполнимой. Ты верно заметил, я - жрица смерти, но моя Госпожа не станет помогать мне прямо. Она - страж, хранитель порядка и равновесия в мире. Сейчас равновесие нарушено, и она не запрещает мне действовать во исполнение моего замысла. Но помочь мне может только кто-то, кто обладает достаточно сильной и милосердной волей. Анаэль - отражение этого кого-то, и я надеюсь, он знает, как можно попросить его бога о помощи и получить ответ. Поэтому я не могу позволить ему умереть. Он сейчас - надежда всего Хеллерштайна, хоть и не знает об этом. И если ты все-таки не удержишься и решишь убить меня, об одном прошу - передай ему, что он должен попытаться разрушить Стену. Другого спасения у этого мира нет...
Морхэйн замолчала и залпом допила вино. Она выдала свою главную тайну своему заклятому врагу, но отчего-то ей стало легче.

К удивлению Морхэйн, ее речь была встречена приступом безудержного хохота. Даже направленная на нее ненависть несколько ослабла - видимо, смеяться и ненавидеть одновременно этот кантасец не умел.
- Ей богу, так же и до истерики можно довести! - Габриэль налил им еще вина и жрица мимоходом подумала, что их безвыходное положение плавно перетекает в приятельскую попойку. Это вызвало на ее губах легкую улыбку - подобные ситуации всегда развлекали ее своей трогательной абсурдностью.
Отпив вина и успокоившись, Габриэль Корф заговорил о ложности веры и безнадежности ее задумки. Морхэйн слушала внимательно, заодно собирая с его слов информацию об этом юноше. Не то чтобы дампиресса хотела ее как-то использовать - просто первичный сбор информации о новых заинтересовавших ее объектах уже давно был доведен до автоматизма.
- И уж ему точно не под силу сломать эту чертову стену. Да и стоит ли ее ломать? Что за ней? Хеллерштайн отделили много лет назад. Возможно, за стенами больше нет внешнего мира. Возможно, он населен чудовищами, или там безжизненные земли. Никто не знает, что снаружи. А вампиры? Разве они строили эту стену для того, чтобы кто-то пришел и ее разрушил? Они-то уж точно не похвалят за такую самодеятельность.
Жрица отпила еще глоток вина, не спеша отнимать бокал от губ. В том, что говорил этот парень, была своя правота, особенно в последних словах. Ей и самой приходило в голову, что разрушение стены может оказаться напрасным шагом.
- Возможно, ты прав, - наконец кивнула она. - Но я исследователь, и у меня есть гипотеза, нуждающаяся в проверке. Пока есть хоть мизерный шанс, что она может оказаться правильной - я буду искать ее подтверждения. И для этого мне нужен живой Анаэль. Со своей стороны я могу обещать тебе его неприкосновенность. Вскрывать священника, чтобы найти бога внутри него, я не буду... - женщина усмехнулась и встала. Она подошла к постели Анаэля и аккуратно сменила нагревшийся компресс на его лбу на холодный, а также обмотала прохладным влажным полотном запястья юноши. Про себя жрица отметила, что молодой священник выглядит гораздо лучше. Если все сложится удачно - обойдется без воспаления и дня через два Анаэль уже сможет вернуться к нормальной жизни. Влив в губы больного еще немного поддерживающего снадобья и придержав его голову, чтоб мальчик не захлебнулся, Морхэйн вернулась в свое кресло.
- Если у тебя есть свои идеи, как вернуть Хэллерштайн миру - я готова их выслушать, - сказала она, взглянув на Габриэля.

У Габриэля Корфа были свои соображения, одно невыполнимее другого. Пробраться к порталам, которыми пользуются Мать и Отец, и вывести через них все население Штайна? Видно, что этот юноша не бывал в Балтаюре и слабо представляет себе, что такое высшие вампиры. Хотя в том, что они не одобрят замысел Морхэйн, кантасец был абсолютно прав. Это было почти такой же проблемой, как технология разрушения стены. Жрица не стала говорить, что некоторых своих монстров она выводит именно для того, чтобы они хоть ненадолго защитили ей спину, когда придет решающий момент работать со стеной. Хотя конечно лучше всего было бы провернуть попытку освобождения Штайна, когда Мать и Отец будут в отлучке. И для этого придется привлечь к делу Диаманта... Он, конечно, дурак, но вхож в покои Создателей, и потому может оказаться неоценимым союзником - если его правильно обработать...
Габриэль тем временем решил отлучиться, сделав ей туманное предупреждение о том, что священник тоже обладает способностью к оборотничеству. Женщина рассеянно кивнула. Что ж, не положено мальчику знать о тёмной стороне своей натуры - она не скажет, пусть сама она предпочла бы полную осведомленность.
Когда глава кантасцев ушел - жрица некоторое время сидела в кресле без движения, а потом все же подошла к Анаэлю. Сейчас, когда спину не сверлил ревнивый взгляд, это было легче. Морхэйн взяла ладони юноши в свои и склонилась над ним, вглядываясь в бледное осунувшееся лицо священника. Да, кризис, безусловно, миновал, но ей хотелось убедиться, что все произошедшее не отразилось пагубно на сознании бедного мальчика.
- Анаэль... - тихо позвала жрица. Слова давались тяжело - именно те, нужные сейчас слова. - Анаэль, милый, очнись. Ты нужен нам... Нужен мне, Хэллерштайну, твоему воинственному брату... - дампиресса перевела дыхание. Ей хотелось наклониться еще ближе, коснуться его губ - она сама не понимала, почему. Разобраться в этом было сложно само по себе, а тут еще раздавшийся из угла знакомый хрипловатый смех...
Женщина повернула голову, инстинктивно сильнее сжав ладони юноши. На этот раз госпожа Смерть избрала не стандартный облик скелета в плаще, который вообще-то был так же нелеп, как и любой другой зримый ее образ, но почему-то забавлял госпожу, а обличье стройной изысканной дампирской леди, чем-то похожей на саму Морхэйн.
- Это так трогательно... - тихо рассмеялась она, подойдя к дампирессе и положив тонкую точеную ладонь ей на плечо. Рука Смерти была холодной и тяжелой, и Морхэйн попыталась закрыть собой Анаэля, понимая, что он подобного касания может не пережить.
- Эти хрупкие человеческие чувства в твоем исполнении... - Госпожа по-прежнему стояла рядом, и жрица чувствовала едва уловимый аромат дорогих духов с примесью запаха тлена. - Но знаешь, я решила возревновать. Почему моя адептка сверх меры нежничает со слугой иного бога? Нет, мне не жалко, чтобы ты кого-то любила, но именно любовь к нему делает тебя слабой, Морхи, дитя моё. - голос Смерти из насмешливого стал серьезным. - Я не для того тебя взращивала столько лет. А потому я запрещаю тебе его любить. Если ты полюбишь этого мальчика - он умрёт. Любого другого или другую - пожалуйста, но не его. Он слишком близок к своему создателю. Ищи его помощи, разговаривай с ним, получай от него знания - но не плати за это своей сутью. Потому что в противном случае он уведет тебя за собой, а я не люблю, когда у меня уводят хороших слуг. Небеса не для тебя, Морхи.
- Я поняла тебя, Госпожа, - Морхэйн кивнула, переведя взгляд с Анаэля на Смерть. - Спасибо за предупреждение. Могу я относиться к нему, как к сыну, которого у меня никогда не было?
- Можешь, - усмехнулась Смерть. - А лучше относись к нему как к милому одаренному племяннику или младшему брату. В общем, чтобы я этой хрупкой нежности больше не видела. В остальном - делай что хочешь. А в качестве утешительного приза, если ты выполнишь мою волю, я до поры буду обходить этого мальчика стороной. Так что все в твоих руках...
Холодные пальцы скользнули по шее Морхэйн, а потом Госпожа просто исчезла - не всколыхнулись даже язычки свечей.
Жрица снова взяла Анаэля за руки, внимательно всматриваясь в его лицо.
- Очнись, брат, - с горькой самоиронией рассмеялась она. - Пока твой настоящий брат не вернулся...

На такое энергичное пробуждение Морхэйн не рассчитывала, и поэтому вздрогнула, когда хрупкие юноша с неожиданной для больного силой выдернул руки из ее ладоней и с ужасом и болью воззрился на них. Впрочем, паника в глазах священника почти сразу сменилась недоумением, и жрица успокаивающим жестом уложила его руки обратно, шепнув:
- Не дергайся, резкими движениями ты можешь себе повредить.
- Л-леди Морхэйн? Что произошло? - теперь Анаэль растерянно смотрел на нее. Дампиресса собрала все силы и улыбнулась со всей возможной мягкостью, накрепко заперев внутри то, что могло сделать эту мягкость искренней.
- Тебя ранили мои деревья, - просто сказала она. - Ты в Кантамблоке. Меня сюда привел твой брат, Габриэль Корф, чтобы я помогла тебе. Сейчас на твоем теле достаточно много едва закрывшихся разрезов, так что я прошу тебя больше не делать таких резких движений. Лучше приподними голову, я дам тебе снадобья, которое ускорит выздоровление...
Женщина отвернулась и отошла от постели, чтобы смешать свое зелье с чистой водой, принесенной предводителем кантасцев. По пути она взглянула на второго пострадавшего, несколько удивленная, что Анаэль пришел в себя первым, хотя у него были более тяжелые повреждения. Однако убедившись, что второй мальчишка просто крепко спит, она оставила его и вернулась к постели священника.
- Не шевели руками, я сказала, - одернула она его, увидев, что юноша собирается потянуться за стаканом. - Просто обопрись спиной о мою руку и держи голову ровно.
Когда Анаэль был напоен и уложен, жрица мельком оглядела повязки - не выступает ли где кровь - и присела на край кровати.
- Если ты не будешь делать глупостей и пытаться ходить еще в течение суток - ты поправишься, - сказала она. - Глупости я тебе делать запрещаю. И постарайся не говорить громко. Это вредно в первую очередь для тебя, и потом, твой брат сказал, что о нашем присутствии здесь никто не должен знать.

- Как он? Тот юноша, что был со мной? Он сильно ранен? - в голосе Анаэля прозвучала такая искренняя тревога, что Морхэйн почувствовала раздражение. Жрица перевела взгляд на второго юношу, просто чтобы не смотреть на священника, не видеть в его глазах это участие к другому, которое отчего-то причиняло боль.
- Он ранен гораздо менее серьезно, - сухо сказала она, но все же подошла к спящему и еще раз осмотрела его, потрогала пульс и прислушалась к дыханию. Странно, - мимолетно подумала дампиресса, - кажется, мои снадобья действуют на этого парня как-то атипично. Хорошо бы пригласить его в Балтаюр и проверить... как-нибудь потом.
- Он спит, - констатировала женщина для Анаэля, который не мог сам удостовериться в этом. - Опасности для его жизни нет.
Сказав это, Морхэйн села в кресло. Она снова ощутила замкнутость пространства. Клаустрофобия накатывала издевательски медленно, заставляя прочувствовать все оттенки этого ощущения. Женщина стиснула пальцами подлокотники, борясь с подступающей дурнотой. Сейчас ей хотелось только выйти отсюда, не чувствовать этого животного ужаса перед низким сводом, который, казалось, выдавливал из комнаты сам воздух. На лбу дампирессы заблестели капельки пота, кровь стучала в висках. Кровь... Как я хочу крови...
- Где Габриэль? Я могу видеть его? Почему вы помогаете мне? - голос достиг ее как сквозь жаркое кровавое марево.
Морхэйн прижала пальцы к губам и незаметно надкусила один, выдавив темную капельку. Сознание немного прояснилось, бешеное желание вонзить зубы в шею кого-нибудь из присутствующих ослабло.
- Слишком много вопросов, - прошептала жрица, все еще не в силах до конца справиться с проклятием всех дампиров. Нужно было срочно взять себя в руки, пока не вернулся Габриэль Корф. Нужно было подчинить инстинкты, унижающее ее достоинство. Нужно было, в конце концов, ответить что-то внятное Анаэлю.
- Он скоро придет, - выдавила дампиресса, незаметно пытаясь выровнять судорожное дыхание. - А что до последнего... Я расскажу тебе, когда выздоровеешь.